Дихотомия «Свой/Чужой» и ее репрезентация в политической культуре Американской революции - Мария Александровна Филимонова

сама она получает прозвище Королевы Мэб[666].

7.1. Внешность, материальная культура, обычаи

Представления белых американцев XVIII в. о внешности и материальной культуре индейцев в основном совпадали с нашими собственными стереотипами. В этом, собственно, нет ничего удивительного, ведь образ индейца в русской культуре создавался под определяющим влиянием романов Дж.Ф. Купера. В текстах Американской революции упоминаются такие реалии материальной культуры индейцев, как вампум, томагавки, ножи для скальпирования, вигвамы, являющиеся до сих пор частью стереотипного представления о североамериканских племенах. Осваивая Новый свет, европейцы знакомились с новыми культурными растениями и животными. Например, Джефферсон перечисляет следующие растения, с которыми англичане познакомились в Виргинии: табак, кукуруза, картофель, тыква, патиссон, кабачок[667]. Разумеется, новые реалии находили свое отражение в языке. В текстах Американской революции встречаются такие выражения, как Indian corn (кукуруза), Indian fowl (индейка), Indian Meal (кукурузная мука), Indian Bread (плоские лепешки из кукурузной муки), Indian Tea (травяной настой, заменяющий чай). При этом, к слову, индейские блюда отнюдь не считались деликатесами; солдат Дж. Пламб Мартин голодной зимой 1780 г. жаловался, что армия не видела никакого хлеба, кроме «индейского»[668].

Что касается внешнего облика, то американцам бросалась в глаза прежде всего смуглая кожа и яркая раскраска лиц. О невозможном деле говорилось: to wash an Indian white – отмыть индейца добела (вариация традиционной английской пословицы to wash an Ethiopian white (отмыть эфиопа добела))[669]. Анонимная «Баллада о Джейн Маккри», описывая вождя гуронов, обращает внимание прежде всего на его боевую раскраску[670]. Несколько более позднее, но также отнесенное к XVIII в. описание индейца из поэмы «Гертруда из Вайоминга» включает одежду из оленьей кожи, браслеты на руках и алые перья надо лбом. Изображая Америку в виде индейской королевы, карикатуристы также делали акцент на головной убор из перьев. Америка-индеанка представала полуобнаженной, с распущенными волосами. Хирург Континентальной армии Дж. Тэтчер оставил яркое описание внешности ирокезов: «Лица были раскрашены различными цветами, в основном красным, с причудливым черно-белым узором. Волосы мужчин были острижены у самой головы, за исключением пряди на темени. Длинные волосы женщин украшались бусами и другими побрякушками. Тела обоих полов были благопристойно прикрыты на индейский манер, а некоторые демонстрировали большие серебряные кольца на предплечьях и множество пестрых бусин, создававших фантастические узоры на голенях и ступнях»[671]. Впрочем, в другом случае Тэтчер занес в дневник куда менее романтическое описание вождей, прибывших на переговоры с Вашингтоном: одни из них прикрывали плечи грязными одеялами, другие были почти обнажены[672].

В массовой культуре того времени телесные практики индейцев расценивались как отвратительные. Уже упоминалось, что пословичный фонд американских колонистов сохранил такие образцы, как «грязный, как индеец» (а также «ленивый, как индеец»)[673]. Чтобы оценить это, следует вспомнить, что ни европейцы, ни белые американцы XVII–XVIII вв. особенной чистоплотностью не отличались. Весьма красноречиво высказывание Ш. Перрро. «Чистота белья, которое имеется у нас в изобилии, что избавляет нас от обязанности то и дело мыться, поистине невыносимой повинности, стоит всех бань на свете», – утверждал он в «Параллели между древними и новыми»[674]. Гигиенические стандарты в североамериканских колониях не отличались от выраженного великим сказочником.

Обычаи индейцев в Америке, как и в Европе воспринимались, как правило, в ключе экзотизма, либо в рамках «мира наоборот»: у индейцев нет правительства, нет законов, нет собственности и т.д., вплоть до иронического замечания Руссо: они не носят кюлотов! Так, по сведениям Дж. Уилсона, в знак гостеприимства хозяин предлагал посетителю своих жен и дочерей[675]. Тэтчер описывал ирокезские танцы с характерным «остранением»: маленький барабан напомнил ему бочонок, движения танцоров показались странными, а издаваемые ими звуки – похожими на хрюканье свиней[676]. Бестиализация образа в последнем сравнении довольно характерна. Оценка Тэтчера еще снисходительна, ведь Раш находил те же самые танцы просто нелепыми! Дж. Адамс описывал сахемов племени каднавага с тем же легким высокомерием «цивилизованного» новоанглийца: «Они устроили довольно-таки дикарский праздник, но все же были весьма вежливы на индейский манер»[677].

В то же время в переговорах с индейцами белые американцы сами вынуждены были до известной степени имитировать их обычаи. Так, на переговорах с ирокезами, описанных Тэтчером, Вашингтон принимал от вождей вампумы, украшенные иглами дикобраза, преподносимые в знак искренности. В подобных переговорах белые использовали нарочито пышную риторику, имитировавшую традиционные речевые приемы индейцев. Это могло выглядеть примерно так: «Да способствует наша встреча у этого костра совета счастью делаварского племени и свяжет его с Соединенными Штатами дружбой до тех пор, пока текут воды, а на деревьях появляется листва»[678]. В текстах, обращенных к индейцам, присутствует особая терминология: так, Континентальный конгресс передается как «Великий совет Соединенных Штатов» (great Council of the united States), «наш великий огонь совета» (our great Council fire), о Континентальной армии говорится: «воины наших Соединенных Штатов» (the Warriors of these united States). По всей видимости, эти наименования – не перевод собственно индейского восприятия реалий, а стилизация, отражающая представления американцев о том, как должны говорить индейцы. Собственно индейское словоупотребление можно видеть в речи Сеятеля маиса к Конгрессу. Вождь обращался к конгрессменам, как к «братьям тринадцати костров» (Brothers of the Thirteen Fires)[679]. Таким образом, он уподоблял штаты хорошо для него знакомому Великому огню совета, у которого собирались вожди союза племен[680].

7.2. «Язычники», «дикари», «естественные люди»

Все описанные выше особенности внешнего облика, речи, культуры индейцев однозначно оценивались как признаки «отсталости». Американцы-колонисты смотрели на аборигенов континента враждебно или дружелюбно, но неизменно свысока. Справедливости ради следует сказать, что племена ирокезской и алгонкинской языковых семей, с которыми и контактировали белые американцы в XVIII в., занимались охотой и знали лишь примитивное земледелие, что определенно способствовало восприятию их как «дикарей». Сыграл свою роль и евроцентризм эпохи Просвещения, в рамках которого признаками «отсталости» представали любые отличия от принятого стандарта высокой культуры.

Одним из важнейших признаков «отсталости» считалась религия индейцев. О ней белые американцы знали относительно мало, но расценивали однозначно – как «язычество», подлежащее всемерному искоренению. «Язычники» – одно из обычных наименований индейцев в лексиконе XVII в.[681] Современные исследователи говорят о влиянии христианства, в частности, на религиозные представления ирокезов и алгонкинов. Оно отразилось, например, в возникновении культа Великого духа (на алгонкинских языках – Гитче Маниту)[682]. Но белые американцы видели в религиозных представлениях индейцев прежде всего суеверия – скажем, приписывали им веру в возможность оживления